Удивительно, но звезда мировой оперной сцены Альбина Шагимуратова поступила в Московскую консерваторию только с третьего раза. Как начался звездный путь на сцену, чем оперная карьера похожа на дорогое вино, и что значит быть гармоничной натурой – заслуженная артистка РФ рассказала в беседе с корреспондентом «МИР 24» Андреем Захаровым для программы «Культ личности».
— Альбина Анваровна, на Новой сцене Мариинского театра вы попрощались с вашей коронной партией Лючии ди Ламмермур в одноименной опере Гаэтано Доницетти. Не грустно было расставаться?
— Конечно грустно! Все мои партии – любимые, и я очень рада, что это прощальное выступление состоялось именно на сцене Мариинского театра.
— Важен ли для вас «бренд» сцены, ее слава, история?
— Отчасти да, но я сознательно отказалась от западных ангажементов. Временно отказалась. Это мое личное решение. Мой импресарио принял это, согласился, и я отменяла выступления и в «Метрополитан Опера», и в Ла Скала. Лючию ди Ламмермур я спела на всех ведущих оперных сценах мира, и я очень рада, что это последнее исполнение – это такая квинтэссенция огромной многолетней работы.
— Выступление прошло под управлением Валерия Гергиева. Правда ли, что с ним можно даже не репетировать?
— Да. Он действительно фантастический. Гениальный, глобального мышления маэстро, по-настоящему оперный дирижер. Он дышит с тобой, чувствует твое дыхание. С ним очень легко. И репетиции здесь уже не нужны.
Аида Гарифуллина
Самый строгий критик моего творчества – это мама
— На Зальцбургском фестивале в 2008 году состоялся ваш международный успех с Царицей Ночи. Это вершина, к которой стремится большинство оперных исполнителей мира. Вы ее покорили, вам не было еще и 30-ти. Фантастический успех вскружил голову?
— Вы знаете, в тот момент я даже не поняла, что происходит. В 2007 году я выиграла конкурс Чайковского, первая премия, и через неделю пела прослушивание для маэстро Рикардо Мути в Зальцбурге – он искал Царицу Ночи. Я спела прослушивание, меня ангажировали, подписали контракт, и через год я пела уже на родине Моцарта замечательную партию, очень сложную. Это был мой первый спектакль, дебют в этой партии, и сразу в Зальцбурге. Был просто страх. После этого посыпалось множество предложений, и вся моя жизнь крутилась вокруг самолетов, аэропортов, репетиций и спектаклей. Началась каждодневная колоссальная, огромная работа.
— Было ли ощущение, что ты попал в высшую лигу, и теперь на других можно смотреть немножечко свысока?
— Нет. Воспитание не позволяло. И до сих пор не позволяет. Мне даже некоторые наши большие примадонны, как, например, Ольга Владимировна Бородина, говорят: «Альбина, ты такая певица – и такая скромная, нельзя быть такой скромной!» Но мы выходим на сцену и дарим радость зрителям. Зрители чувствуют каждую твою клеточку. Мы у вас как под рентгеном, вы чувствуете, какой человек стоит перед вами на сцене.
— Во время пандемии вы в одном из интервью произнесли такую фразу – не дословно цитирую: «Я достаточно зарабатываю, чтобы позволить себе перерыв в 3-4 месяца». То есть опера – это не спорт, здесь можно делать паузы, перерывы?
— Нужно! Потому что музыкантам необходимо вдохновение, обязательно нужен отдых. А когда ты еще и семейный человек, и не видишь ни семью, ни мужа, ни ребенка, это очень важно, особенно для женщины. Если ставить самоцелью заработать все деньги мира – то цели у меня такой нет.
— Но есть возможность.
— Ну и что? Тут на чаше весов – или здоровье, или деньги.
— Что вы делаете на отдыхе?
— Читаю. «Тот самый Мюнхгаузен» прочитала недавно с ребенком. Общение с ребенком меня подпитывает и помогает мне разбираться в детской психологии и понимать кое-что. У меня еще и муж психиатр, поэтому мне это очень помогает по жизни. Я открыла для себя, что значит быть гармоничной натурой, находить внутренний баланс. Вы не представляете, как это помогает в музыке, в творчестве.
Галина Вишневская — королева русской оперы
Выросла без родителей, умирала от голода в блокаду, а всего через 10 лет ей рукоплескали лучшие театры мира
— Раскройте нам этот секрет, пожалуйста – людям, находящимся в вечном цейтноте.
— Артисты не могут быть в цейтноте. Это тогда уже не артисты. Ты должен накопить вдохновение, силы, чтобы передать это зрителю. А чтобы это делать, надо отдыхать, надо читать, думать, размышлять.
— Ваша дочь пошла по вашим стопам – в музыкальную школу. Пусть она еще очень маленькая. Вы не из тех родителей, которые опасаются артистического будущего для своих детей?
— Я не ставлю цели сделать из нее артистку, но мне кажется, что базовое музыкальное образование необходимо просто для общего развития ребенка. Она у меня еще и спортом занимается, художественной гимнастикой. Мы уже выступаем на разных соревнованиях, занимаем первые, вторые места.
— То есть вы не зацикливаетесь?
— Нет, мы не сидим по 5 часов за фортепиано. Мои родители хотели, чтобы я стала профессиональной пианисткой.
— Вас с третьего раза взяли в Московскую консерваторию.
— Да, мне говорили, что у меня нет голоса.
— И как вы реагировали?
— Не верилось сначала. Возвращалась, училась на дирижерско-хоровом, а потом наступало лето, и я пробовала свои силы снова. Просила родителей: давайте мы еще раз попытаем счастья, съездим в Москву и сдадим вступительный экзамен.
— Есть еще одна ваша фраза: «Я пела во всех театрах, о которых мечтала». После такого о чем можно мечтать?
— Спеть на Луне, слетать в космос. Вы знаете, я на самом деле человек самодостаточный. И я каждый день благодарю Бога за то, что я сегодня имею вот это. Потому что есть очень много других областей, где ты можешь себя реализовать. У меня еще есть конкурс Глинки, очень много общественной работы, я стараюсь помогать и молодым оперным певцам.
— Вы сказали, что время примадонн прошло – слишком большая конкуренция. Насколько целеустремленные те молодые, которые попадают на конкурс Глинки, где вы председательствуете, и так далее?
Ильдар Абдразаков:
Очень ценно выходить на сцену с великими певцами
— Сейчас совсем другое поколение молодых оперных певцов, которые хотят получить успех быстро, начать зарабатывать большие деньги быстро, сделать головокружительную карьеру буквально за пять лет. Это ошибочно. Оперная карьера – это как дорогое вино, оно должно вызреть, оно должно дорасти, ты должна сама созреть.
— Возвращаясь в Доницетти. Прощание с Лючией – это не прощание с этим великим композитором. Как вам дается его «Тюдоровский цикл» – более трагичный, драматичный, тяжелый?
— Королевские партии – уже более возрастные белькантовые партии. Это «Анна Болейн», это «Роберто Девере» и «Мария Стюарт». Конечно, «Лючия ди Леммермур» – не единственная опера в этом стиле. Есть и «Норма» Беллини. И мне кажется, что такой театр, как Мариинский, должен иметь в своем репертуаре такую оперу, как «Норма». Это замечательная, королевская музыка.
— Ну а потом можно и Валерия Абисаловича Гергиева пригласить выступить на Луне. Он не чужд экспериментов и, как сейчас говорят, челленджей.
— Да, это было бы замечательно! Я тоже очень люблю ставить челленджи.
